Здравствуйте, друзья!

Сегодня в выпуске:

|Dm Em7-5 Dm A7|Dm Em7-5 Dm A7|

        Gm           A7              Dm
Я по любви поминки справил, я как свеча по капле таю
       Gm7              C7              Cm        D7
И вот опять без летных правил над нашим городом летаю.
        Gm6      A7           Dm     Dm+7   B
Зависло облако седое почти на том же самом месте.
           Gm6            Dm           Gm    A7     Dm
Нас летний дождь разлил водою: мы никогда не будем вместе.

           Gm             C7
    Но я забыл про обиды прошлые,
           F+7              D7
    Я буду помнить только хорошее
               Gm               A7            Dm     Em7-5 Dm
    И взгляд печальный твой иногда мне будет сниться.
       D7      Gm              C7
    Когда я в среду кружил над городом,
                 Cm               D7
    Ты шла в пальто с приподнятым воротом
          Gm           A7               Dm
    И я подумал еще тогда: "Мол, белая птица".

|Dm Em7-5 Dm A7|

А на дворе уже октябрь - небесных тайн стихотворенье,
Для тех, кто видел раз хотя бы, как клен меняет оперенье,
А дождь - лишь выписка из правил, я просто облако пришпорил
Я по любви поминки справил и снова Господу проспорил.

    Но я забыл про обиды прошлые,
    Я буду помнить только хорошее
    И взгляд печальный твой иногда мне будет сниться.
    Когда я в среду кружил над городом,
    Ты шла в пальто с приподнятым воротом
    И я подумал еще тогда: "Белая птица".

|Dm Em7-5 Dm A7|Dm Em7-5 Dm A7|

Эта песня есть на Audio CD Виктор Третьяков. Званый вечер и Audio MC Виктор Третьяков. Званый вечер; Виктор Третьяков. Белая птица (в интернет-магазине "озОн")

1. На сайте:

2. Авторская песня на аудиокассетах - новые поступления в интернет-магазине "OZON" (до 12 сентября скидка 7% на все покупки):

3. ВИДЕОКАМЕРЫ в интернет-магазине PORTA.RU:
CANON DM-XL-1S [Супер-Предложение!] - Профессиональная цифровая видеокамера формата miniDV в комплекте с объективом, 3 матрицы CCD 1/3", 16x оптический зум, оптический стабилизатор изображения, автоэкспозиция, мин. освещенность 2 Lux, DV(вх/вых), сменная оптика.

Туда, где солнце встает

Мои друзья грызут сухарь дороги,
Я в этом им немного помогаю.
Мы скоро будем тем, где снег и ветер,
Где вверх идет нелегкая прямая...
(Шура Шкаликов).

— Шурик! Сколько лет, сколько зим!

— Мужики! — расплылся в улыбке Сашка Казначеев из Москвы, встречавший нас на перроне Бишкекского железнодорожного вокзала.

Вскоре здесь появились и остальные ребята из группы Федора Лунева, с которыми в прошлом году я ходил на пик Ленина, мой первый семитысячник. Тогда, под маркой Общества свободных путешественников СССР, мы взошли на никем не покоренную вершину, назвав ее "Улитка", которая красуется на эмблеме нашей Ассоциации, символизируя бродяжничество с рюкзаками за спиной.

Теперь обе наши команды были почти в полном составе, через несколько дней нас еще догонит омский альпинист.

Помимо меня к старой гвардии примкнули мои четыре друга (с ними я вас уже познакомил) и московская альпинистка Светлана Паша. Старожилами гоп-компании были: Федор Лунев, физик-теоретик из МГУ — наш идейный руководитель, Санька Казначеев, студент столичного вуза, Шура Шкаликов, йог и археолог из Харькова, и Дима Ковриков, студент из Днепропетровска, легкоатлет-марафонец и поэт-авангардист. Вообще-то фамилия у него Нечаев. "Ковриковым" он стал после одного из походов на Кавказе. Это старая история. Дело было так: в Дербенте он отправил телеграмму домашним, чтобы те оставили ему ключ под ковриком. Домой пришла телеграмма: "...оставь ключ тчк Ковриков"...

Такими были наши компаньоны, совершенно разными по внешности и по характеру, но всех их роднило одно — желание взойти на Хана.

В отличие от Феди нас больше устраивало малость поболтаться по Бишкеку, исключительно ради приобретения овощей и фруктов на месяц вперед. Но его напористость дисциплинировала нас, и мы, сдав свой багаж в международный альпинистский центр "Тянь-Шань" для отправки его вертолетом, отправились в Каракол, известный больше под названием Пржевальск, тем самым оставшись без "сладкого".

Восьмичасовой путь по автомагистрали шел сначала через теснины гор, пока они не разверзлись у берегов высокогорного озера Иссык-Куль — голубого магнита Тянь-Шаня. К запахам листвы и дорожной пыли добавились запахи водорослей — ветер с моря! Да-да, именно с моря, высокогорного моря! Где вы еще видели озера с двенадцатибалльными ветрами? И пусть у Иссык-Куля нет связи с Мировым океаном на земле, она нашлась на небе, в буквальном смысле — дыхание Ледовитого океана. Формирующиеся над северной частью родных нам Уральских гор антициклоны вторгаются в долины Северной Киргизии.

Когда-то, после несложного похода по Западному Тянь-Шаню, мы стремились побывать на Иссык-Куле, но за билетами кассах было убийство. Теперь же масса частных автобусов приглашают свои салоны жителей побережья и любителей экзотики, чтобы увезти их в любую из четырех сторон света. Каракол так Каракол, самое восточное побережье Иссык-Куля.

Оттуда нам нужно ехать еще несколько часов до Майда-Адыра, перевалочной базы МАЦа "Тянь-Шань" и последней погранзаставы, до самой китайской границы в ущелье Иныльчека. Именно там мы вытряхнем свои монатки, и, сгорбившись под тяжестью рюкзаков, будем кланяться горам, смахивая с ресниц соленые капли пота.

Так было, и будет всегда, на всех подходах к цели! До самой китайской границы, которая "на замке" из снежных лавин, сногсшибательных ветров и лютого холода на неприступных вершинах. Но до них еще семь раз по семь верст киселя хлебать, пряменько на Восток, откуда всходит солнышко.

В первый день мы прошли совсем немного по левому берегу реки. Лагерь разбили, когда уже стемнело, высоко от воды, на террасе, заросшей тянь-шаньскими елями и хаотическими, похожими на диковинные кактусы, туекуйруками, белесыми от обилия колючек. За водой пришлось спускаться по отвесному склону да еще вброд через мутную реку — к протоке.

Готовили на костре, рассевшись около него тесным кругом. Было тепло, дыхания вечных льдов еще не чувствовалось, поэтому спать улеглись не в палатках, а кто где хотел — по всей поляне. Жемчужным бисером серебрились звезды, нет-нет да срываясь вниз несбывшимися желаниями...

В планах нашего мероприятия было восхождение на одну из непокоренных вершин высотой чуть более пяти тысяч метров. Она маячила на протяжении всего нашего продвижения по леднику. Но...

С утра обнаружилось, что у наших компаньонов произошла авария: была пробита 5-питровая канистра с бензином, а без него ни о какой вершине не могло быть и речи. У нас его было всего на литр больше, по расчетам по означало, что и нам дергаться на гору нет смысла. Что ж, придется горе немножечко обождать своих первовосходителей. И мы отправляемся в базовый лагерь.

Первый переход шли по верху Иныльчека, воды долго не было. Невдалеке от тропы на поляне с эдельвейсами паслись коровы, значит, там есть и вода. Утоляем жажду, солнце, несмотря на столь ранний час, остервенело бьет по глазам.

Всем отрыгается гречневой кашей, пропахшей бензином, он понемножку просачивается из капроновой канистры. Бензин тащит Юра, по ошибке завхоз вручил ему мешок с гречкой и рожками. Теперь им — хана, лучше сразу выкинут, но Влад не разрешает. В вопросах продовольствие ему не может перечить даже руководитель.

На подходах каждый идет, как хочет, такова наша тактика — полный плюрализм, поэтому Шура упылил черт знает куда. Догоняю его только через час у переправы. Он возбужденно рассказывает о том, как ему повстречалась стая зайцев — штук тридцать и не меньше сусликов. Пока подходят остальные, мы отыскиваем место для переправы. Вода невысокая — всего по колено, только не вода "о, а жидкий лед, такая холоднющая!

Обедать встали в самое пекло, на песчаной отмели у водопада. Вскоре, не останавливаясь, прошли наши друзья. Мы же раздеваемся догола и принимаем солнечные ванны. Пока готовился обед, все успели постирать и просушить свое белье. Когда еще предвидится такое блаженство.

После обеда начался каскад водопадов, идти приходилось по прижимам скал — то вверх, то вниз. Дальше шел мощный мореный вал из бокового ущелья с тремя ручьями, через которые пришлось перепрыгивать с разбега. И снова на сотни метров простиралась широкая долина Иныльчека, поворачивавшая направо. Сегодня нам нужно дойти до языка ледника, удастся ли? Мужики идут на полусогнутых, под глазами круги, ноги на камнях быстро сбиваются.

Последним снова подходит Юра и просит меня записать в дневнике, как ему хреново. Силы, кажется, на исходе, все пьют воду, как лошади, из каждого ручья. Наши переходы стали не больше двадцати минут, столько же — на отдых.

Смотрю по карте; до начала ледника около семи километров. Артур приободрился и рванул вперед и шел целых сорок минут. Остановился только за очередным моренным выносом с большим потоком реки. Перейти его, кажется, невозможно. Камни, на которые нужно ступать, находились в воде, на таком головокружительном месте долго раздумывать не приходится.

Опять собрались все вместе, решаем, что идем до ближайшей воды и все, на сегодня хватит. "Наелись!" Еще через час перед нами открылся ледник, а перед ним — серебрившаяся от эдельвейсов поляна с палатками луневской команды,

Встаем неподалеку, собираем дрова, наверное, последние на пути. Костер для нас — символ комфорта, да и бензин можно сэкономить, тем более, Юра сообщил, что пролилось еще немного горючего.

Усталость в этот день достала всех, так что нам не до любования пейзажем и аромата диких цветов. Поэзия природы в этот миг нам непонятна, скорей бы упасть в спальник...

Утро встретило нас сильным дождем, полпятого пришлось выскакивать из палатки поправлять тент. Спешить никуда не надо — у нас дневка. Сегодня лечим свои мозоли, подъедаем излишки продуктов,

Прямо над нами возвышается пик Нансена, притягивающий к себе словно змей-искуситель. Дыхание ледника уже ощутимо, как будто открыл дверцу холодильника. Остается только залезть внутрь. Но мы не торопимся, у нас дневка!

За завтраком провожаем группу Федора, он уже давно убежал. Мимо нас проходят его ребята. Предлагаем хохлам сало, Митька облизывается, но мужественно отказывается, он уже настроился на пахоту. А мы буквально взрываемся от хохота, но то добрый смех, и мужики нас поддерживают. Желаем им счастливого пути и скорой встречи с нами. А сало мы, так и быть, допрем до базового лагеря, не расстраивайся, Димка!

Скоро ушли и они, а мы занялись бездельем, пока не устали. Потом я отправился к леднику на разведку, Шура ремонтировал примус, а ближе к ужину стал дробить ледовым молотком зерна кофе. Никто уже не сидел без дела. Следуя Юриному примеру, остальные взялись точить свои ледорубы и кошки. Это целая наука, потому делали ребята свое дело старательно и с большой любовью. Ну, прям-таки, энтузиасты...

Спать никому не хотелось, и мы еще часа два проболтали между палатками, стоявшими тандемом. Всех волновала проблема тары под бензин, которая безбожно протекала. И тогда Влад с Шурином высказали гениальную мысль: транспортировать бензин в презервативах, а те, в свою очередь, помещать в капроновые бутылки из-под шампуня. Идея была воспринята на "ура". Но... мы не могли ее осуществить...

Завтрак был готов, и Юра стал поднимать народ в пять тридцать. После вчерашнего четырехразового жора каша очень плохо проскальзывала по желудку. В первую ходку, вырвавшись вперед, мы с Шурой увидели лавину, сошедшую с Нансена. Махина! Окажись с ней поблизости — никому бы не поздоровилось. Спускаемся а каньон реки и выходим на ледник. Теперь — только по нему или боковым моренам. Камней наворочено, черт ногу сломит.

Снизу из долины то и дело приползал туман, проливаясь над нами обильным дождем.

С вечера я приступаю к своему дежурству по кухне. Помимо всего прочего строю Крамлех—святилище горным духам, которых задабривали еще наши предки. Выглядит он следующим образом: в круге из камней, разомкнутом на восход солнца, стоит каменный столб, символизирующий связь с небом, а также мужское начало. Ну, а круг — это женское начало, и связь с землей.

Если кто-то и сомневался в могуществе духов, все равно клал на алтарь конфетку или кусочек сала, сухарик или витаминку. Такие святилища мы ставили на каждой своей стоянке, где только было возможно...

Да обойдут тебя лавины

И пусть никто не говорит,
Что путь на небо невозможен.
Пусть крюк не лезет в монолит,
Он будет кровью приморожен...
(Г. Васильев).

Не могу понять: спал или не спал. Сквозь дрему без конца доносилось уханье полиэтилена о палатку. Встаю в четыре часа, неизвестно чего: утра или ночи. Первые восходители уже отправляются наверх при свете налобных фонариков. Кто на вершину, кто только на перемычку между Чапаевым и Хан-Тенгри для "акклимухи". Но все они проходят ледник Семеновского и ледопад над ним, коварный своей рваниной. Он дышит словно дракон с открытой пастью, двигаясь со скоростью до метра в сутки, обрушиваясь, образуя трещины в одних местах и закрывая другие.

У нас это первый акклиматизационный выход. Из базового лагеря вышли вчера после обеда, решая до последних минут — что берем с собой.

— Веревок хватит?

— Да, одну оставим в лагере.

— Не забудь витамины и пару плиток шоколада.

— Сколько надо бензина?

— Возьми литров пять, лишний оставим в заброске. Кажется, все. Пошли. Лунев со своей командой, разочарованный ужасным для него известием о первовосхождении корейцами на пик Актау буквально за два дня до их прихода в базовый лагерь, отправился в сторону Китая на одну из вершин выше шести с половиной тысяч метров, тоже акклиматизироваться.

Мы же долго спорим и, наконец, решаем отказаться на этот раз от альпийского стиля. Будем полностью работать на Хана: делать разведку, заброску снаряжения и продуктов в штурмовой лагерь.

Правда, хотели попутно подняться на пик Чапаева — с перемычки, да соседи по лагерю отговорили нас, предупредив о больших снежных карнизах по всему гребню, в котором возвышаются вполне самостоятельные вершинки, прозванные "Петькой" и "Анной". На альпинистском жаргоне это восхождение звучит примерно так: добраться до "Петьки", переночевать на "Анке" и навестить Василия Иваныча.

Только нам и без них забот хватит.

У поворота на ледник Семеновского, на морене ледника Южный Иныльчек раскинулся целый палаточный городок. Подходим не спеша в самую гущу промеж палаток норвежцев и японцев. Пока осматриваемся и знакомимся с соседями, из палатки "Зима" высовывается казах, интересуясь пришельцами.

— Ребята, вам здесь нельзя вставать, тут иностранцы, — в повелительном тоне он дает нам понять, чтобы убирались подальше.

— А мы и есть иностранцы, слыхал про Россию?

Наше зубоскальство приводит его в бешенство. Но мы пока еще добрые и не собираемся хамить. А Шурик уже на взводе и готов вцепиться в глотку этому мужику.

— Ты что ж, гад, нас за быдло считаешь? Второй сорт?..

Из палаток повыскакивали иностранцы, и, дабы не втягивать их в межнациональный конфликт, решаем отойти от буржуйских палаток.

Мужик не ожидал такого поворота событий, но и уступать явно не собирался, только пытался извиниться и втолковать нам, что это не его прихоть.

— Знаете, сколько шмотья у иностранцев пропадает?..

И что-то в этом духе. Настроение подавленное...

Вылезаю из палатки, раскочегариваю примусы, забывая надеть перчатки. Холод пробирается под пуховку. В пять часов бужу ребят, завтракаем на улице. Вскоре один за другим растворяемся в промозглой тьме ледника, только скрип снега под ногами подсказывает о присутствии товарищей.

Природа замерла в ожидании солнечного всплеска, а мы спешим подняться выше, проскочить самое гадское местечко — карман ледопада, в который того и гляди сыпанет лавина со склонов Чапаева.

Шура уже проскочил, я иду следом, замечая, как увеличивается расстояние между мной и остальными. Артур с Владом тащатся еле-еле, утром почти ничего не ели, не идет пища на высоте. Им сейчас тяжелее всех, как бы горняшка не подкосила.

Навстречу нам спускались альпинисты с обгоревшими на солнце физиономиями и запекшимися губами, отсутствующий взгляд у некоторых из них говорил о тех испытаниях, которые нам только предстоит ощутить на собственной шкуре. Одного парня вели чуть ли не под руки, обвязав его веревкой, не было сил стоять на ногах. Коварная вещь — высота!

Вот и мы начинаем расклеиваться, набрав всего один километр высоты. Надо вставать, мужики еле волочатся. Место для ночевки выбираем в мульде, с огромным снежным надувом, выше последней ступени ледопада.

Если ночевать в палатке, то за ночь ее изорвет в клочья, поэтому решили копать пещеру. Главное сейчас — работать, это самое лучшее средство от гипоксии. Начинаем рыть вдвоем с Шурой, как самые здоровые. Влад с Юрой ставят палатку для Артура. Он моментально вырубается в ней и смотрит "мультики".

А мы по очереди вгрызаемся в снег, изворачиваясь в своей норе, как кроты. Двое копают лавинными лопатами, двое оттаскивают снег. Еще на обеде у меня сорвалась в ледопад сидушка из пенополиуретана, и вот теперь рою, стоя на коленях, которые уже не гнутся.

Через некоторое время отключился Влад. Мы продолжали рыть втроем. Вылезаю наружу, чуть пошатываясь, пытаюсь отбросить ком снега от входа в пещеру и чувствую, как у самого начинает "лампочка тухнуть". Ну, еще немного усилий! Не раскисать!

С большим трудом перекладываем из палатки в пещеру Артура с Владом. Дежурство на себя берет Шурик, Артур виновато хмурится.

— Ничего, старик, ты еще свое наверстаешь.

Вечером парни вроде оттаяли, стали улыбаться. За пещерой бушует пурга, а у нас — лафа. В нишах горят свечи, примусы согрели воздух до ноля градусов.

Поначалу все думали, что на этом наш первый выход будет завершен. Но на следующий день все отправились на почти шестикилометровую высоту. Вряд ли кто себя прекрасно чувствовал, но шли через собственное "не могу", "на зубах".

К ужину к нам пожаловали гости из... Челябинска, Сергей Сметанин и Андрей Лапин. Они шли с вершины. Там уже творился сущий ад: валил снег, и били разряды молний. Дальше пяти метров ничего не видно.

По случаю восхождения наших приятелей, подмигиваю Владу, чтобы тот расщедрился на банку сгущенки. Потом делаем чай по-горному, то бишь со спиртом, и вручаем челябинцам значки нашей экспедиции с изображением Хан-Тенгри. Парни были в неописуемом восторге.

— Главное, ребята, не шустрить, но и не волочиться, — дает нам рекомендации Андрюха, — тут важно собрать всю волю в кулак, — и демонстративно сжимает в пучок свои замерзшие пальцы.

Несмотря на усталость, все в приподнятом настроении, наверное, так же, как и в соседних пещерах, за стенкой у нас живут испанцы, а за другой — ребята с Владикавказа. Всего пещерного люда человек тридцать наберется на перемычке. Некоторые сидят тут неделю, ждут погоды. Но мы валим вниз, оставив часть снаряжения и продукты. На спуске дорогу преграждают небольшие лавинки, засыпая нас по колено... .

Снова уходим наверх, только еще выше. Самочувствие намного лучше, чем в первый выход. Там, где ночевали первый раз, останавливаемся только на обед. Наша пещера уже вся забита снегом. Подошли еще не все. Влад внизу, остановился перекурить. Вдруг с соседнего склона громыхнуло. Лавина! Сначала мы подались вперед на треск отрывающегося льда и снега, нацелив объективы фотоаппаратов для снимков. Снежная масса в несколько тонн шла прямо на нас.

— В укрытие! Зарубайтесь на склоне! — успел крикнуть Юра. Артур, распластавшись рядом со мной, чуть не проглотил сигарету. Снежное облако обволокло нас своим могильным холодком. Воздуха не хватало. Основная часть снега, к счастью, прошла стороной.

— Чо с Владом? — выдавил из себя Артур.

Кричим вниз, когда все осело: "Живой?!".

Из-за перегиба вылез Влад по уши в снегу.

— Нормалек! Ну, ни фига себе, дура!

В этот момент по склону металось много народу, но никого не задело...

После подъема на 6400 метров снова застучало в висках. Можно было отсидеться на перемычке и попытаться взойти на гору, но накопившаяся высотная и холодовая усталость толкала нас вниз, на ледник, где случайные Две-три травинки казались нам ботаническим садом.

Ветер свирепствовал и обжигал лицо, перекричать его было бессмысленным занятием. Стали спускаться в кошках по заснеженным скалам.

Позже мы узнали, что с рассветом в этот день на вершину выскочили два ленинградца и японец, назад вернулись сильно помороженные.

Опять "линяем" вниз и опять по непогоде. Трещины на ледопаде, в которые заглядываешь как с крыши девятиэтажки, а то и выше, разрастаются прямо на глазах. Некоторые уже провешены веревочными перилами.

Первыми из пещеры вышли Артур с Шуриком, кричу им вслед, чтобы быстро не спускались. Да и невозможно. Снега навалило по самые ресницы, пришлось рыть траншею, которую тут же засыпало обратно. Рюкзаки, вроде бы пустые, но тащим их, как собака будку. Выбиваемся из сил.

Ближе к сумеркам спускаемся до поворота ледника. У нас уже ни продуктов, ни бензина, ничего нет. Одежда вся мокрая от снега. Соседи по лагерю поделились с нами тушенкой и бензином. Теперь снова можно жить.

Утром под грохотанье лавин из свежевыпавшего снега уходим в базовый лагерь. Все было завалено снегом, трещин не видать, в одну из таких угодил Артур, а позже Юра, проломив корку льда, окунулся по пояс в ледяную воду.

Еще через переход мы были дома, в родном шатре, в котором стояла сорокоградусная жара от солнца. Большего мы не могли себе желать.

Тогда напишите на e-mail рассылки! Внимание! В графе "Тема" письма укажите название рассылки (можно коротко).

Если Вы не хотите, чтобы Ваш адрес появился в рассылке, скажите об этом в письме!

Буду рад конструктивной критике, Вашим пожеланиям и предложениям. От ошибок никто не застрахован. Если вдруг вы их где-то найдёте, большая просьба - сообщите об этом мне.